Gm Он пришел с лицом убийцы, С видом злого кровопийцы, Он сказал, что он мой критик Cm И доброжелатель мой, D7(na3) Что ему, мол, штиль мой низкий Эстетически неблизкий, Я фуфло, а он — Белинский, Gm Весь неистовый такой. A# Возмущался, что я грязно, Своевольно, безобразно F F7 Слово гадкое "оргазм" F A# D7 Безнаказанно пою. Cm D7(na5) "Ты ж не просто песни лепишь — D#7 Gm В нашу нравственность ты метишь! Cm Gm За оргазм ты ответишь, D7 Gm Гадом буду, зуб даю!" A# Я пристыженно заохал, F Стал прощения просить. F7 Сам подумал: "Дело плохо, F A# D7 Этот может укусить". G7 Распалился он безмерно, Cm Оскорбить меня хотел. D#7 Cm "Ты вообще, — говорит, — нудист, наверно! D7 Gm А еще очки надел! Gm Cm Нет, спеть бы про палатки и костер, D7 Gm Про то, как нам не страшен дождик хмурый! Cm Gm Но ты засел, как вредоносный солитер D7 Gm Во чреве исстрадавшейся культуры! Cm Культуры - Gm Мультуры, D7 Куль-куль-куль-куль, Gm Муль-муль-муль-муль. Вреден я, не отпираюсь. Утопил Му-му я, каюсь. Все скажу, во всем сознаюсь, Только не вели казнить. Это я бомбил Балканы, Я замучил Корвалана И Александра Мирзояна Я планировал убить. А как выпью политуру, Так сажусь писать халтуру. Постамент родной культуры Я царапаю гвоздем. Клеветник и очернитель, Юных девушек растлитель. И вообще я — врач-вредитель. Приходите на прием! Если есть где рай для бардов, Я туда не попаду. Если есть где ад для бардов, То гореть мне в том аду. А в раю стоят палатки, Все халявное кругом: Чай густой, а уксус сладкий, И все песни лишь о том, что Да здравствуют палатки и костер, Наш строй гуманный, развитой туризм, Ведет народ к победам ля минор. Все остальное — ревизионизм. И разгневанный радетель За чужую добродетель На меня за песни эти Епитимью наложил, Ты, говорит, обязан, хоть я тресни, Написать сто двадцать песен О туризме и о лесе, Кровью все взамен чернил. Думал я: "Достал, постылый! Чо те надо-то, мужик? Серафим ты шестикрылый? Ну вырви грешный мой язык!" Слушал я, ушами хлопал, А когда совсем устал, То сказал я громко: "Жопа!" Тут он в обморок упал. Но с тех пор в душе покоя нет, И от переживания такого Как-то мне приснился Афанасий Фет, Бьющий Иван Семеныча Баркова. Он лупил его кастетом, Приговаривал при этом: "Я пришел к тебе с приветом Рассказать, что солнце встало, Что воспитанным поэтам Выражаться не пристало". А Барков просил прощенья, Сжег поэму про Луку. Вот такое вот знаменье Мне приснилось, дураку. Но я песню написал назло врагам, Как одна возлюбленная пара У костра, в палатке, под гитару Получила пламенный оргазм.